Ведущий Леон Третьяк.
Сегодня мы продолжаем знакомство с участниками Первого австралийского фестиваля русской литературы «Антиподы», прошедшего в Сиднее в прошлом месяце. Своё произведение сегодня читает Елена Светлова.
Елена родилась в России, жила в Латвии, откуда в 2004 году переехала в Австралию. Сюжета для своих произведений она черпает из жизни, «ничего придумывать не надо» — говорит она, — «всё подсказывается жизнью». Итак, Елена Светлова. Рассказ называется: «Охота перед Рождеством».
Елена Светлова. Я хочу рассказать вам историю, происшедшую много лет назад в живописном украинском селе, расположившемся в широкой долине вдоль реки Удай. По берегам реки росли вербы, склонившиеся ветвями до самой воды, кусты малины и ежевики. На воде красовались белые лилии на круглых ярко-зелёных листьях, а густые камыши разрастались местами до самой середины реки. На другом берегу рос хвойный лес, никто там не жил, кроме лесника.
Наш дом стоял на пригорке недалеко от Удая. Для того чтобы посмотреть, как солнце садится за лес, как оно отражается в воде, достаточно было пройти через сад, росший за домом. По другую сторону дома, через огород, жили наши ближайшие соседи, замечательные люди — Василий Васильевич и Мария Петровна. Мы, дети, звали их, как это часто принято в селе — дядько Васыль и тетя Маруся. Мои родители Иван и Ольга, были моложе их, но это не мешало нашим семьям дружить по-соседски. Мы помогали друг другу в работе, делились радостями и бедами, встречали вместе праздники — в общем, были хорошими соседями.
В один из декабрьских дней, незадолго до Рождества, дядько Васыль стоял во дворе, прислонившись к забору, пыхал цыгаркой и задумчиво смотрел вдаль. Его глубокие размышления нарушил зов тёти Маруси, хлопотавшей во дворе.
— Васылю, а иди сюда!
Дядько Васыль недовольно поморщился, но с места не сдвинулся.
— Васылю, ты идешь или на тебя столбняк напал!? — опять позвала Мария. Дядько Васыль, с усилием отлепившись от забора, с досадой хлопнул себя по ляжкам: «От чертово семя, бросай все и беги, бо ей так надо! Ну, чего тебе?»
— Васылю, надо же свинью к Рождеству заколоть, так сбегай до Мыколы, пусть прийдет к нам завтра.
Как правило, в каждом селе был свой специалист, который умел быстро и аккуратно заколоть свинью и разделать тушу. Вот к такому умельцу и посылала своего мужа Мария. Дядько почесал затылок, поглубже нахлобучил ушанку и пошел к Мыколе.
Часа через два, когда Мария уже стала беспокоиться, он вернулся, прошел к столу и молча уселся.
— Ну что, прийдет, чего молчишь? — не дождавшись ни слова, спросила тётя Маруся.
— Та-а он больной.
Дядя Васыль махнул рукой, что показывало безнадежность ситуации, и замолчал опять.
— Как больной, а что случилось?
— Та совсем больной, поясницу прихватило, лежит себе, — объяснил дядя Васыль.
Тетя Маруся посмотрела на него с подозрением:
— Васылю, а ты уже выпыв?! От, бисова душа! Ты ж уже и выпыв!
— А шо, зайти до людей в хату и сразу выйти?! Ну, пиднеслы мне чарочку, хиба ж можно отказываться?
— Лучше бы они вперед ногами тебя вынесли! Пошел по делу и уже выпыв, та може и не одну, — сокрушалась Мария.
— О-о-о, завелась как тот трактор, ерунда это, — пытался успокоить жену дядя Васыль.— Сейчас схожу к Ивану, договорюсь с ним назавтра, и мы всё сделаем как надо.
— Ага, вы сделаете, не как надо, а как в прошлом году. Параска до сих пор ехидную рожу делает, как меня увидит. Вон и вчера в магазине вспоминала при всём народе, и как ей не надоело ещё! — в сердцах сказала Мария.
— Та-а-а, пусть балакает, — недовольно пробурчал дядько Васыль, — женщинам только для этого язык и прицепили.
А надо сказать, что наш сосед любил выпить, и по этой причине с ним происходили всяческие неприятности. О случае, про который напомнила Мария, говорило всё село. Вдовая Параска, одна из соседок, позвала дядька Васыля заколоть свинью. Васыль в свою очередь, пошел с этим делом до Ивана. Перед тем, как пойти к Параске, они выпили по чарочке, потом по другой, а потом ещё немного посидели и выпили. В итоге вместо хавроньи работники чуть было не зарезали овцу, и только вовремя подоспевшая хозяйка спасла скотину. Она услышала громкий спор, доносившийся из хлева, и решила посмотреть, в чём там дело. Оказалось, спорщики не могли решить один вопрос: когда надо стричь овцу, до того как её зарежут, или после? Благодаря этой заминке овца была спасена. Зато на следующий день в селе не было ни одного человека, который бы не знал о происшедшем в мельчайших подробностях, и даже более того, на что только хватало фантазии словоохотливой Параски.
Вспомнив эту историю, дядя Васыль поморщился, как от зубной боли. А Мария между тем продолжала:
— Вместо того чтобы пить, починил бы в сарае ясли. Тоже мне, столяр-плотник, людям ходишь, делаешь, а в собственном дворе все заборы-калитки на мотузочках держатся.
Дядя Васыль, сидевший до того почти неподвижно, схватил шапку и живо пошёл к двери, на ходу бросив: «Я до Ивана!». Выйдя в сени, он хотел было завернуть в чулан, где стояли резиновые сапоги, а в одном из них была припрятана бутылка сливянки. Но план не удался — Мария вышла за ним из хаты со словами:
— Так ты ж не забудь, зачем пошел туда, я знаю вас, у Ивана тоже горилка найдется…
Дядя Васыль вышел во двор совсем расстроенный, и по дороге всё продумывал планы страшной мести «этим ведьмам» — всем сразу, по всей Украине. Он свято верил, что невиновных среди них нет.
— Добрый вечер вам! — поздоровался дядя Васыль, входя к соседям. — Сегодня мы и не виделись, все работа да работа. Я к тебе по серийозному делу, Иван.
— Ну садись к столу, поговорим, — радушно пригласил соседа Иван. И тут же выразительно посмотрел на Ольгу.
— Сходи-ка в погреб, принеси квашеной капустки.
— Принесла уже. На ужин, перед тобой стоит.
— Ага, ну, яблочек моченых, помидоров там, огурчиков. Васылю, давай и ты с нами поужинаешь, за компанию, — предложил он дяде Васылю.
Ольга стояла, скрестив руки на груди, и выжидающе смотрела на мужчин.
— Ну что, хозяйка, — стараясь быть убедительным, продолжал Иван, — налей нам по чарочке, для аппетита.
Ольга молча поставила на стол тарелки с соленьями, жареную картошку. Прошла в другую комнату проверить — спят ли дети.
— Ладно, мужики, вы вечеряйте тут. Иван, где чарочки стоят — сам знаешь, а я тоже пойду по делу, к Марусе.
Как только Ольга вышла за дверь, Иван поднял вверх указательный палец, покачал головой и произнес с особой интонацией:
— Не нравится ей!
— Та отож, им не нравится, — с чувством поддержал дядя Васыль. — Жить не дают! Так я чего пришел…
Пока мужчины решали свои проблемы, Ольга и Мария планировали завтрашний день. Работы предстояло очень много.
Очевидно, существует множество способов забоя домашних животных. В наших краях свиней обычно закалывали длинным острым шилом — надо было попасть прямо в сердце животного. Для этого, конечно же, требовались определенные навыки. Потом тушу вытаскивали из сарая во двор, укладывали на заранее подготовленный деревянный настил во дворе и опаливали щетину соломой. От этого туша приобретала особенный аромат, сало становилось мягче и вкуснее. Затем свинью накрывали холстиной и поливали горячей водой. Отпаренную грязь соскребали ножами, и на свет Божий являлась белая, пахнущая копченостями туша, и даже не верилось, насколько чистой может быть свинья.
Посмотреть на такое событие обычно сбегались соседские ребятишки. Одни помогали подносить воду, другие — солому, а ребятишки поменьше просто стояли и смотрели. За это им давали прокопченные уши. Два уха на всю ватагу, человек семь-десять, но всем хватало и казалось, что ничего вкуснее на свете нет и быть не может.
На следующий день Мария, встав пораньше, закрыла чулан и положила на ключ к себе в карман. Но у дядька была припрятана еще одна бутылка самогона — в погребе, под картошкой. Так что прежде чем зайти в сарай, он уже успел опохмелиться.
В тот год у них в загородке стояла здоровенная высокая свинья килограммов на сто пятьдесят, породы «украинская белая».
— Ну, в добрый час, — сказал Иван, привязывая задние ноги свиньи к стене загородки.
Затем ухватил за передние и повалил свинью на бок. Дядя Васыль уселся на свинью верхом и ударил её острым шилом под левую переднюю лопатку. Да видно, рука дрогнула, и в сердце он не попал. Свинья истошно завизжала, сильно дернулась — и вырвалась из рук Ивана. Веревки, державшие её ноги, лопнули, свинья вскочила на ноги и закрутилась в загородке.
— Держи ее, скотину! — кричал дядька Васыль, сидя на свинье верхом и держась за её уши. Иван, ругаясь, бегал за свиньёй, хватал за задние ноги, пытался удержать её. Куда там! Свинья выскочила из загородки, пробежала вместе с седоком круг по сараю и направилась в открытые двери.
Недалеко от выхода, прислоненная к стене, стояла лестница, на которую усаживались куры на ночь. Свинья наткнулась на лестницу, повалила её, и та оделась на плечи дяди Васыля, осыпав его перьями и куриным пометом.
— Куда?! Стоять! Кому говорю! Убью! — кричал, удерживаясь невероятными усилиями на спине у свиньи дядя Васыль.
Иван с веревкой в руках выскочил за ними. Куры с кудахтаньем носились по двору, теряя перья. Ребятишки сначала застыли от изумления, а затем с криками восторга, заглушавшими верещание свиньи и проклятия дяди Васыля, помчались всей ватагой вдогонку.
От такого гвалта выбежали из хаты Мария с Ольгой.
— Васылю, хай тебе лихо, ты уже до белой горячки допився! Что ты удумал?! Не мучай скотину! — закричала Мария, увидев дядю Васыля верхом на недорезанной рождественской свинье, всего в перьях и с лестницей на плечах.
В тот же миг дядько свалился со свиньи и проворно устремился в дом. В двери его бег остановила лестница. После недолгой заминки хозяин исчез в доме и тут же появился на пороге с двуствольным ружьем. Целясь в свинью, которая верещала всё также пронзительно, но бегала уже не так резво, он закричал:
— Лягай, стрелять буду, лягай!
Все, кто был во дворе, бросились врассыпную, кто куда. Через мгновение на дворе остались только свинья да куры. Грянул выстрел — один и второй…
— Вот что, Иван, эта порода — неправильная! — накалывая на вилку очередной кусочек жареного мяса, говорил дядя Васыль — такая морока с ней! Нет, не буду я больше брать эту породу, правда, Мария?
— Там видно будет, а ты жуй аккуратно, не подавись дробью, охотник. И куда ж ты только целился? — с досадой ответила жена, принимаясь ощипывать шестую по счёту курицу.
Ружьё у дядька было заряжено мелкой дробью, и свинью он убить не мог, её дорезали после того, как дядько отстрелялся.
— Та-а, всё ерунда! — махнул дядя Васыль на жену рукой. — Вот сливянка у нас правильна, добра. Иван, а ну налей-ка нам ещё по чарочке, чтоб не журилось. Дай же Боже всем добра!