Таллинн сентябрьский туманных рассветов
И увядающей зелени лета,
Рыжий, в веснушках, с от солнца прищуром,
В чепчике белом с подбивкой ажурной,
В сером костюме и в красном кафтане,
Баха бренчащий на старой гитаре,
Таллинн эстонский и с русским акцентом,
Таллинн друзей на других континентах,
Звона к обедне на улице Вене,
Звуков органа, тимпан и свирели,
Кофе со сливками, сдобных пирожных,
Шпилей соборных, на копья похожих.
Таллинн ганзейский и европейский,
Старый и новый, послесоветский,
Бывший рублевый, теперь евро-кронный,
Ладово-волгный и опеле-фордный,
Скромно одетый и модно-фасонный.
Выживший Таллинн. Таллинн свободный.
По направлению навстречу
Движенью перелетных птиц
Махнуть в Венецию в сочельник
И в нарушение границ
Между сезонами на карте,
Назло рождественской жаре
По площади Святого Марка
Пройтись в малиновом кашне,
Поймать гондолу у причала,
Проплыть с букетом роз в руке,
Вдоль набережной Гранд Канала,
И, сговорившись о цене —
Чтоб в окна мне волна плескала —
Снять номер в первом этаже…
Во время посещения
Варягов цитадели
Возникло подозрение,
Что мы не доглядели,
Как вора и мучителя
Варяги к нам отправили,
А мудрого правителя
Себе служить оставили.
Вроде бы, полный порядок вещей в этом северном королевстве.
Всего у них, кажется, вдоволь и есть всему свое место.
Здесь другая проблема совсем — не еда, не умов броженье.
Местный климат мешает развитию стерео-воображенья.
Если в год выпадает дождей в Копенгагене
Больше, чем в среднем в Евразии,
Очень трудно заглядывать встречным в глаза,
Дав свободу своей безудержной фантазии.
И почти здесь не пишут картины художники
С обнаженной призывно и страстно натуры.
Привыкать им, к несчастью, приходится к облику
Под зонтом и в плаще на работу спешащей фигуры…
Но случилось — забыл закрыть свой волшебный зонтик
Как-то утром рассеянный Оле Лукойе —
И печальный родился в Дании сказочник,
Чтобы так и не встретиться в жизни с ответной любовью.
Забыть на время холод юга,
Забыть про ветер и туман.
Прощай Виктории простуда —
На север, к теплым берегам!
Сознанья тусклого предел
Здесь бытие опережает, —
Здесь строят на песке дворцы;
Всем смертным здесь песка хватает.
Здесь ароматы океана
Приносит нам вечерний бриз.
Здесь отдыхающий японец
Смущенно смотрит на стриптиз…
Но вспоминаю о другом,
Когда волну скрывает вечер, —
Жасмина запах под окном
И музыку эстонской речи.
Я веру предков стараюсь постичь, но никак не могу.
Не понимаю я в ней лишь самую малость.
Если око за око и зуб за зуб, то почему
Глаз и зубов до наших дней нам немного осталось?
Не потому ли не все еще пали жертвами войн повальных,
Что Бога заветы не все понимают совсем буквально.
И даже учил один из нас, нарушитель всех норм и правил,
Что нужно левую щёку подставить тому, кто ударил по правой…
И вот, отправившись жить на очень далекий остров,
Я думал легко разрешить для себя сей вопрос вопросов.
Здесь мне улыбаются все — полицейские и водитель трамвая,
И глаз потерять мне судьбой уготовано здесь едва ли.
Но будит меня по ночам теперь другая проблема.
Прослышав про остров такой, сюда новые жители едут.
И как понимают они соблюдение Господа правил —
Так как их прочитал Моисей или как их услышал Павел?
И думаю я, где-то остров другой существует, наверное,
Где вторая щека спасена — где никто не ударит по первой…
В Зазеркалье, где я живу,
Новый год встречают в жару.
Здесь Снегурочка ходит в бикини,
Предлагая коктейли мартини.
Дед Мороз, от жары изнывая,
Ездит в гости, как все, на трамвае.
Он бы рад разъезжать в лимузине,
Но нельзя за рулем пить мартини.
В Зазеркалье, где я живу,
В Новый год куст розы в цвету,
Эвкалипты в гирляндах огней…
Эй, пришлите мне снега скорей!…
Два города,
Две Москвы
В памяти есть у меня:
Одна — автобуса
По носу давшие
двери;
Другая — друзья
На кухне моей
Вино в стаканах
И дети давно
в постелях.