Ну и летит же время, замечаю и констатирую как давно не писала, воды утекло много, а пустота не заполнилась, наоборот — из колодца превратилась в прорубь: и глубоко, и холодно.
Уже в Израиле. А что изменилось? Только номер года на календаре, а пустота и одиночество по-прежнему со мной с той лишь разницей, что в прошлом году могла сказать себе: нужно держаться хотя бы, чтобы Мишку поддержать, а в этом году и этот довод отпал. Сказать себе нечего, разучилась говорить с собой, и терпение кончается, устала преодолевать глупый заколдованный круг.
Куда только судьба не затаскивает. Вот сейчас, к примеру, сижу в грязном притоне, называемом рестораном, посасываю винцо в центре Иерусалима и нацарапываю скрип своего сердца. Жду начала представления в Хан клубе, который находится в помещении какой-то церквушки, где стены грубые и своды грязные и неотёсанные, а в виде украшения на них самая настоящая чёрная копоть.
А представление было великолепным: публика была со всего мира, было много элегантных людей. Певец был йеменским евреем с курчавыми проволочными волосами, с несколько негроидными и в то же время азиатскими чертами лица, со смешливо изогнутыми уголками рта и смеющимися глазами, задора было хоть отбавляй.
Певец пел разные песни народов всех стран. Была ещё приятная исполнительница еврейских песен. Мецосопрано было небольшим, но выразительным.
Четыре танцора, две девочки и два парня исполняли разные еврейские танцы (никогда не подозревала, что их есть столько). Танцевали на уровне хорошей самодеятельности, но самозабвенно и босиком.
Меня усадили на сцене в числе немногих избранных ( не знаю по какому принципу). На столе стояли просто бутылки со сладкими напитками и с вином и стаканы. Все курили — можно было топор повесить.
Необычная обстановка, близость артистов и тёрпкое вино привели меня в состояние экзольтации. До начала концерта двое ребят танцоров позвали на сцену всех желающих потанцевать еврейские танцы, сцена быстро заполнилась, без меня тоже не обошлось. Надо ещё заметить, что пол сцены был выложен неровными мраморными булыжниками.
Не имея компании, я выразила свою общительность тем, что подпевала певцам. Я считала, что делаю это под сурдинку, но меня заметили и после концерта певец народа Ду Ду спросил у меня, откуда я знаю все песни. Я его успокоила, сказав, что я их не знаю.
А теперь хочется запечатлеть события сегодняшнего дня. Собственно, событий не было, были одни странные, совсем незнакомые ощущения. Прибыла я в кибуц Бейт Оре утром. Погода в Израиле все дни потрясающая, но сегодня был особенный день. Кибуц оказался великолепной гостиницей в горах над Хайфой, вокруг сосновый лес. А сосны все большие, пушистые, усыпанные шишками. Тишина такая, что седце стынет от незнакомого чувства покоя и спокойствия. И это в Израиле, в самой горячей точке земли, где спокойно и филосовски полжидают Армагедон.
Во мне как-будто раскрутилась и расправилась круто скрученная пружина. Все переживания и напряжённость последнего довольно длительного времени вдруг исчезли на время. Утром я ещё помчалась на прогулку по этой великолепной природе, ущё глушила себя песнями, но потом вдруг увидела шезлонг на лужайке, взяла журнал и решила полчаса до ланча почитать. И тут произошло что-то непонятное. Солнце мягко и ласково грело, в деревьях что-то слегка потрескивало, иногда птички легко встряхивали хвою сосен и тогда иголки шелестели нежно и певуче, они шёпотом пели, чего я не умею. Панорама вокруг неподвластна описанию.При всей недостаточности территории Израиля здесь ощущается необозримый простор, ширь, глубь и даль. А вдали Средиземное море. А вблизи горы и горки, и лес, и полянки, и зелень деревьев и травы, и голубизна бескрайнего неба, изрисованного причудливыми следами реактивных самолётов, и далёкие высотные здания близкой Хайфы, и совсем далёкое и белесое море.
И вот что-то произошло со мной. Мне кажется, что будет неправильно сказать, что я уснула, нет, я растворилась в мелодичной тишине, в ласковом тепле, в гармоничных цветах природы. Растворилась и исчезла, время от времени открывая глаза и удивляясь своему непонятному состоянию, такому блаженному и совсем непривычному.
И вдруг ко мне пришло или откровение, а может прозрение. Я вспомнила, на какой земле я. До сих пор это были слова, исторические справки, могилы и мощи. А всё это сосредотрчение синагог, церквей и мечетей воспринималось, как бабушкины сказки, не имеющие никакого отношения к моей такой трезвой и аттеистической жизни. Интерес был чисто познавательный.
И тут объяснение пришло само собой: может земля эта так на меня повлияла! Может от неё исходит какой-то особый вид энергии, возымевший на меня такое действие? А может это был мне знак, что, наконец, я дома, что моя измученная душа может найти себе покой, о котором я всегда мечтала, но не чаяла обрести? Кто знает?!