Наталья Полторацкая. У микрофона Наталья Полторацкая. В одной из предыдущих встреч мы уже знакомили вас, друзья, с русскоязычной австралийской поэтессой Татьяной Бонч-Осмоловской, организатором и руководителем интернет-фестиваля «Антиподы». Он состоялся между Москвой и Сиднеем в конце 2008 года. Сочетание литературного творчества, слова и новейших коммуникативных технологий — пока еще новый для нас шаг. За ним — будущее. Какое оно? Ответы на этот и другие вопросы мы будем искать вместе с Татьяной и ее московскими друзьями, коллегами по фестивалю «Антиподы». В нашей студии — Мария Галина, поэт, редактор журнала «Новый мир», Вадим Месяц, поэт и глава издательского проекта «Русский Гулливер» и поэт Всеволод Емелин.
Татьяна Бонч-Осмоловская. В 2006 году состоялся первый фестиваль «Антиподы», в 2008 году — второй. Это фестивали, объединяющие русских литераторов в Австралии, авторы представляют свои работы, мы их показываем через интернет всему миру и показываем какие-то области современной русской литературы, может быть, неизвестные читателю в Австралии, показываем их там. Вот такая получается просветительская функция, из России в Австралию и из Австралии в Россию. А в этом году арка нашего моста встретилась со встречной аркой, над которой поработали художник Владимир Смоляр и поэт Вадим Месяц. У нас образовалась новая метафора — дыры сквозь центр земли. Владимир Смоляр придерживается представления, что Земля плоская, это такой круг, наверху у него расположены Европа, Россия, а внизу — такие непонятные страны как, например, Австралия. И поэтому если прорыть дыру сквозь этот круг, то мы как раз в Австралию и попадем.
Н.П. Поэтически-геологическая метафора. Не совсем укладывается в наши строго научные представления.
Т.Б.-О. Но в поэтические представления укладывается. И на наш телемост пришли поэты, которых потрясла эта картина мира, и которые бросились на помощь Австралии, погибающей под натиском волн Мирового океана.
Всеволод Емелин. Жалко до слез.
Т.Б.-О. И поэты принялись заклинать словом этот жестокий океан.
Н.П. Попробуем это сделать в нашем эфире. Тем более, как утверждает глава издательства «Русский Гулливер» и гость нашей программы Вадим Месяц, поэзия все-таки может изменить мир.
Вадим Месяц. Тому есть подтверждения. У нас есть вполне удачный опыт. Что касается всемирного потепления, мы делали такой заговор, гидромахия называется, в Петербурге мы остановили в октябре дождь. У нас проект издательский, но мы знакомим не только слова, но и стихии. Один из удачных проектов был, когда мы воду из Белого моря переливали в Черное. Я думаю, что результатом этого стало завершение холодной войны. В общем, такими романтическими способами результаты получаются лучше.
Н.П. Но вы знаете, господа, есть другая опасность. Если все перемешаем, то, может быть, получится нечто такое серое.
В.М. Мы очень вдумчиво подходим к этому, очень избирательно.
Н.П. Давайте дадим слово Марии Галиной. Как вы вписались в такую компанию и давно ли вы вместе?
Мария Галина. Я по своему первому образованию биолог, я ихтиолог, так что, да, давно. А тут получилось так, что мы еще и с австралийцами познакомились. Очень много поэтов пишут о море и пытаются передать его нечеловеческую красоту и размах. И поскольку у них это никогда это не получается до конца, то мне кажется, что эта тема неисчерпаема, как само море.
В.Е. Наверно, в подсознании русского человека Австралия — это что-то такое далекое. Оно существует и как-то активно живет, но ты его не можешь никак контролировать.
Н.П. Мне кажется, тут объяснение вечного вопроса, что же такое русское душа — тяга к тому, чего никогда не видел и, может быть, никогда не достигнешь. Но ты точно знаешь, что это неведомое есть.
Т.Б.-О. Мы начали собирать образ Австралии в русской поэзии, искать стихотворения, которые уже были написаны за сто пятьдесят, за сто лет до нас об Австралии. И Австралия возникает именно как неизвестная земля, это или что-то экзотическое, или это райская земля.
Н.П. Эта мифологизация такого большого мира как Австралия и для Австралии мифологизация такого гигантского мира как Россия будет постепенно преображаться, оформляясь, конечно, поэтическими образами. Давайте спросим у «Антиподов» — чем бы вы хотели поделиться с нашими слушателями, чтобы в контексте нашей встречи познакомить с тем тоном, который задал фестиваль?
М.Г. (читает стихотворение «Из Теннисона»)
Вот кракен прячется в бездне вод,
он светится бледным светом — и ждет,
когда океан вскипит
(а кто наверх его призовет,
Тот выше царей сидит)
Тогда он, страшный, всплывет со дна
и будет плясать в багряных волнах,
при свете багряных звезд
(торпедоносцы уходят на
норд-норд-вест)
Он есть последний в своем роду,
он ест беспомощную еду
и руки его белы
(и он увидит Полынь-Звезду
средь пламени и золы)
Он будет дрыхнуть в своем гробу
Покуда не изотрут резьбу
машины небесных сфер…
(вот, поднимает к губам трубу
гипсовый пионер)
М.Г. Мне кажется, что вообще у нормального человека есть некая тяга к расширению пространств, и собственно мы и занимаемся тем, что расширяемся некие рамки, границы, возможности в поэзии. При привлечении наших австралийских коллег, которые еще и привнеся другой язык, английский, в этот проект, они как бы расширили эти рамки понимания поэзии как культурного взаимодействия.
В.М. Такая поэзия в действии.
Н.П. Не все так прямолинейно. Расширения границ происходит буквально во всем. Стремясь к расширению границ пространств, мы говорим и о собственном внутреннем мире. А нет ли здесь опасности потери собственного «я», поскольку в вечной погоне за этим пространством, за этим недосягаемым миром, о которым мы говорим, за этим зовом, остаемся ли мы?
Т.Б.-О. Получается, что мы это неведомое описываем понятным нам языком, поэтому возникает такая фаза перевода земли, которую мы не видели, мы ее только себе представляем, мы ее пытаемся описать ее привычными нам категориями, или увидеть в ней рай или увидеть в ней будущее.
М.Г. Я тут предприняла некий эксперимент, переведя стихотворение Теннисона «Кракен», потом Татьяна продолжила этот эксперимент, переведя его обратно на английский язык.
Т.Б.-О. У нас получился триптих — мы показывали нашим австралийцам оригинал Теннисона, стихотворение Марии и его перевод. И они могли сравнивать это тройное отражение.
М.Г. То, во что это превратилось.
Н.П. Может быть, это будет идея следующего фестиваля — отражения отражений.
М.Г. Да, возможностей очень много.
Н.П. Русский язык — это то, что объединяет австралийских русских литераторов и здесь живущих, в России. Какое слово сейчас звучит? Не теряем ли мы здесь почву под ногами? Книги переводятся в медийное пространство, люди перестают шелестеть страницами, читают в компьютере, в интернете.
Т.Б.-О. Скорее экспансия слова происходит, если слово завоевывает медийное пространство, русское слово выходит в австралийское пространство, благодаря нашему мосту прозвучали такие замечательные стихи.
В.М. Книги никуда не исчезают.
Н.П. Вы не боитесь, а вы, Мария, как считаете?
М.Г. Людей, которые интересуются литературой, которым действительно небезразличны книги, их до смешного мало по всему земному шару. Так было всегда. Поэтому чем больше этих людей объединится и узнает друг друга и будет друг друга поддерживать, по-моему, тем лучше. Книга — это такой сакральный объект безусловно, но я не склонна о нынешних медийных средствах думать, что это опасно. Наоборот, мы благодаря этим средствам стали друг другу ближе и можем друг друга читать. Есть замечательные поэты, которые живут в самых глухих уголках земного шара, и благодаря техническим средствам, тому же «живому журналу», мы можем знакомиться с их текстами, и, по-моему, это прекрасно.
В.Е. Вот на примере себя. Я когда маленький был, я читал австралийские книжки, скажем, «Я умею прыгать через лужи»… А мой сыночек, он уже Австралию узнавал исключительно по кинофильмам.
Н.П. Технологии развиваются, и, наверное, с этим что-то утрачивается, какой-то трепет, какая-то тонкость.
В.М. Вы понимаете, я книжки издаю, и я вижу, что эти книжки нужны, и поэтому я не особенно переживаю. Может быть, у них тиражи небольшие, но видимо, такое количество людей, которые хотят их прочитать.
Н.П. А журнал «Новый мир»?
М.Г. «Новый мир» существует еще и в интернет-версии, есть «Журнальный зал», ресурс, на котором мы можем бесплатно познакомиться со всеми выходящими крупными журналами. И наверно, не будь интернет-версии, дела были бы гораздо хуже. Но конечно, пока журнал «Новый мир» существует в бумажном варианте, он существует. Когда он полностью перейдет в электронную сферу, наверно, это будет другой журнал, с другой аурой, с другой историей. Есть некие традиции, которые, наверно, надо соблюдать, это замечательно. Но когда я, общаясь по скайпу, вижу свою приятельницу и коллегу, одесского поэта Лену Михайлик, которая сидит в Австралии, то я очень рада, потому что эти личные контакты, это ощущение, что связи не прерываются, это стоит очень многого. То, что сейчас поэтические книжки выходят тиражом триста экземпляров, двести, пятьсот экземпляров, это тоже нормально, потому что это элитарное дело.
Н.П. Такое уж элитарное дело — читать хорошие книжки? Знакомиться с достойной прозой, поэзией?
Т.Б.-О. Сейчас очень много информации поступает, сваливается на голову человека. Человек теряется, когда заходит в книжный магазин.
Н.П. Так что же делать?
Т.Б.-О. Есть сеть, узелки в сети, мы идем по следам, следуем чьим-то советам, ссылкам и выбираем, что нас больше привлекает уже из этого. Наш проект «Антиподы», наша ассоциация, мы существуем либо вживую, на каких-то вечерах, на каких-то встречах, либо в интернете. И через интернет, я знаю, что к нам заходят, нас читают, нам пишут люди со всего мира.
М.Г. Мне кажется, что мы возвращаемся, наоборот, к очень естественной, к архаической форме общения, потому что книжка — это очень недавнее изобретение культуры. И чтение сравнительно недавно вошло в общечеловеческую культуру, до этого это было дело одиночек, специалистов, монастырей, ученых и так далее. А мы возвращаемся нормальному, очень древнему допечатному способу общения благодаря новым средствам общения, и мне кажется, что это феномен, который еще требует своего изучения, что он замечательный, что мы зря его боимся, это очень естественное и прекрасное состояние человечества.
Н.П. Впервые слышу такую точку зрения, но присоединяюсь к ней, потому что это как-то зреет внутри, протест, с одной стороны, против того, то я вижу, когда люди читают только, открывая свои мобильники, и с другой стороны, абсолютной верой, что не может уйти такая фундаментальная цельность как книга, как слово.
Т.Б.-О. Слово остается, оно существует, может быть, в иной форме, на тех же мобильниках, но существует тот же текст, может быть, они там «Войну и мир» читают в метро.
Т.Б.-О. (читает «Отдельные страницы из тетради путешествующего на юг»)
Страна Ая расположена к югу от всех других земель. Попасть в нее можно по воздуху, а можно по земле. Если добраться до центра земли, а потом выбраться наружу, то окажешься посередине страны Ая.
Зимой там идет дождь, который смывает с земли города и затопляет прибрежные острова. Жители островов строят дома на столбах. Они носят высокие сапоги и шапку, которая помогает видеть через воду.
В воде там живут большие ящерицы, размером с человека и больше. Они едят все, что подошло к воде. По вкусу эти ящерицы напоминают курицу. Те ящерицы, которые живут на суше, по размеру меньше, не опасны и невкусны.
В пустыне там живут люди, довольно похожие на людей, но способные обходиться без воды. Они считают важным то, что происходит во сне, а днем бродят по пустыне и делают вино из смолы дерева эу. Сны они смотрят все вместе, и дети у них общие, но жены раздельные.
На востоке страны Ая находятся горы, покрытые деревьями, по возрасту равными горе, но меньшими высотой. Из их стволов растут грибы, которые светятся в темноте. Если их съесть, будешь видеть недоступное взгляду.
Также там растут деревья, плоды которых похожи на ежей, но без ног. Птицы их не едят.
У воды там живут птицы, похожие на лебедей, но размером меньшие. Перья у них черные, а клюв красный. Птенцы у них рождаются в сером пуху и с черными клювами. Красивее их нет никого на земле.
Н.П. Вадим, вы обещали песню.
В.М. Да-да, я попытался вернуться к устной традиции. Я сейчас подумал вот о чем: у группы «Наутилус» была знаменитая песня «Гуд бай, Америка, где я не буду никогда». Я думаю, что они все-таки были в Америке, и я тоже до Австралии когда-нибудь доберусь.
В.М. (поет песню «Не для меня»)
Не для меня, Австралия,
ты создана под небесами!
Ларец с земными чудесами
раскрой, ах нет, не для меня.
Не для меня шумят леса,
сверкая яркими плодами,
и звери тучными стадами
спешат к ручью не для меня.
Не для меня горит звезда
высоких австралийских башен,
мне с ней загробный мир не страшен.
Гори, звезда, не для меня!
А для меня — надменный трон
и милосердный взгляд иконы.
Свободный рай, прими поклоны!
Австралии я бью поклон.
Н.П. За участие в нашей программе я благодарю современных российских литераторов, поэтов и фантазеров Марию Галину, Всеволода Емелина и Вадима Месяца, а также нашу русскую австралийку, руководителя фестиваля российской и австралийской современной литературы Татьяну Бонч-Осмоловскую. В подготовке передачи принимали участие: режиссер Татьяна Третьякова, автор и ведущая Наталья Полторацкая.